Есть ли жизнь без $?
Привязка к западным ценностям сдерживает кузбасский бизнес
Мой собеседник, Игорь Суходубов, генеральный директор «ШСМ-сервис» — давний друг журнала «Уголь Кузбасса», наш консультант по теме оборудования подземных добывающих предприятий. Причиной разговора стало желание узнать: как выживают предприниматели, работающие в основном на угольную промышленность, в текущей ситуации? По ходу коснулись актуального вопроса импортозамещения и ряда других любопытных моментов.
— Игорь Сергеевич, постоянный читатель «УК» знаком с вашей деятельностью, но для тех, кто держит журнал в руках впервые, охарактеризуйте ее, пожалуйста, исходя из текущего момента.
— Мы занимаемся сервисным обслуживанием шахтового оборудования, а именно взрывозащищенных двигателей: выполняем капитальный ремонт, комплектование деталей, изготавливаем запасные части и прочее. Доставка по территории Кузбасса осуществляется бесплатно. Вышесказанное относится ко всем агрегатам, независимо от их характеристик, габаритов, страны изготовителя.
— Насколько уверенно вы чувствуете себя на рынке оказания сервисных услуг сегодня, не опасаетесь ли конкурентов? И кто именно в настоящий момент является вашим конкурентом?
— Если бы вы мне задали такой вопрос год или два назад, я бы, возможно, ответил по существу. По крайней мере, задумался бы об этом. А на данный момент… Есть фраза, которую приписывают руководству прогрессивных государств. На вопрос: «Как вы достигли успеха и благосостояния?» — там отвечают: «Не стали распыляться на внешние факторы, а сконцентрировались на внутренних интересах». Вот и меня сильнее всего сейчас интересует то, что происходит внутри предприятия и как идет взаимодействие с моими заказчиками.
— Индивидуальным сервисным бизнесом вы занимаетесь 12 лет, освоили его после ухода с завода «Кузбассэлектромотор» (закрытого в 2013 году). Несколько лет назад ратовали за восстановление производства взрывозащищенных двигателей в Кемерове на базе предприятия. Сегодня эта тема вас меньше интересует?
— Дело в том, что производство частично восстановилось, но без моего участия и на базе другого завода. Впрочем, это неважно, потому что восстановление российской промышленности можно только приветствовать.
— Нет обиды на судьбу, что произошло без вашего участия?
— Ни в коем случае. Наоборот, уход из производства в сервисную сферу помог сконцентрироваться на том деле, к которому, видимо, я больше расположен. Я абсолютно спокоен, доволен, живу и занимаюсь своим делом.
— Что нового освоили за последнее время?
— Рамки нашей деятельности довольно узкие, и, в принципе, мы освоили все.
Из последних достижений назову услугу «ШСМ-сервис», которую не предоставляет никто больше: восстановление «беличьей клетки» электродвигателя. Ранее при ее разрушении агрегат признавался негодным. Мы научились ремонтировать, провели необходимые испытания, внесли доработки, подтвердили сделанное заключением ученых КузГТУ и помогаем возвращать механизмы в строй.
— Потребность большая?
— Да, это основная болезнь отечественных электродвигателей. Отмечу, что восстановление «беличьей клетки» мы производим только на крупногабаритных агрегатах. С точки зрения технологии такой ремонт можно делать и на маленьких двигателях, но это нецелесообразно. Стоимость отремонтированного агрегата будет равняться стоимости нового. А новое, понятно, всегда лучше, и я не вижу смысла скрывать факт от заказчика.
Возвращаясь к вопросу — в среднем на одном предприятии угольной отрасли около десяти крупногабаритных электродвигателей. Если возьмем в качестве примера АО «Сила Сибири» (бывшая шахта «Заречная»), крупные машины там стоят на площадке шахтоучастка «Октябрьский» на водоотливе.
— Складывается ощущение, что, в свете последних событий, на ваше предприятие скоро будет выстраиваться очередь из заказчиков?
— Пока очереди нет, заметна некоторая активность, связанная с заключением договоров и обращением новых клиентов. Ситуация предсказуема, ведь основная доля закупа приходилась на двигатели украинского производства, неизвестно, что там будет дальше. Польские агрегаты также были представлены на нашем рынке. Новый завод на Советском проспекте, о котором мы говорили выше, развивается. Все ждут развития событий. И да, по идее, если так все будет продолжаться, до того времени пока ниша данного оборудования не будет заполнена, спрос на ремонт вырастет.
— На вашем производстве есть импортное оборудование, из-за отсутствия которого вы можете пострадать?
— Практически нет. Единственное, термодатчики немецкого производства, но пока сбоев в поставках не было. С другой стороны, российский аналог мы не искали. И, если позволите выразить личное отношение к санкциям и запретам на ввоз импортного, — я только поддерживаю. У нас большая страна, много людей со светлыми головами, которые хотят работать. Да, необходим промежуток времени, чтобы научиться делать конкурентоспособные вещи, но желающие есть! Это абсолютный факт. Сегодня появляется возможность реализовать желания.
— Вернемся к вам. Существует мнение, что работать на угольную отрасль непросто. Это так?
— Надо собрать хорошую команду — в принципе, как всем успешным компаниям. Сегодня, чтобы зайти на наш рынок (компаний, работающих на угольную отрасль), необходим хороший капитал. Зайти практически с нуля, как десять лет назад, не получится. Предприятия, аналогичные нам, заняли всю нишу, вряд ли удастся кого-то потеснить.
— Ваш рассказ заряжает меня оптимизмом, но не могу не спросить о проблемах. Они имеются?
— Конечно, как без них. Приведу пример. В данный момент происходит отгрузка эмаль-провода в количестве 900 с лишним килограмм в наш адрес. Стоимость товара составляет 1 450 тысяч рублей. Ровно 10 лет назад, в 2012 году, тот же самый объем стоил 300 тысяч. А что изменилось?
Материал для его изготовления берется в России, завод по его производству расположен в России, я, предприятие, находящееся на территории РФ с заказчиками из этой же страны, вынужден приобретать эмаль-провод по стоимости, привязанной к ценам на Лондонской бирже. Откуда в этой цепочке появился Лондон? Почему на него ссылаются при формировании российских цен? И — по какой причине у товара, «добытого», произведенного в России и покупаемого за рубли, идет оценка по отношению к доллару? Понятно, что я не задаю этот вопрос тем, кто продает товар за рубеж и где привязка уместна.
Поэтому мне очень хотелось бы, чтобы государство обратило внимание на формирование стоимости на эмаль-провод.
— Цены на ваши услуги растут соответственно?
— Естественно, причем мы ориентируемся как на ценообразование поставщиков, так и на действия завода изготовителя, который также вынужден продавать все дороже. При этом мы работаем точно по смете, учитывая все наши затраты. Но есть конторы, которые основываются на схеме советских лет: стоимость сервисного обслуживания составляет 75 процентов цены нового двигателя. А это совсем другие цифры. Хотелось бы, чтобы заказчики хорошо разбирались в таких делах и просчитывали контракты себе на пользу. К слову, обязательства по долгосрочным контрактам с крупными клиентами мы выполняем без изменения цен.
— Как это удается?
— Коммерческая тайна (смеется).
— Хорошо, тогда вопрос — приходилось ли обращаться в региональные, федеральные структуры с просьбой предоставить меры поддержки?
— Никогда. Иногда обращаемся в банк за кредитами, но это нормально для бизнеса.
— А к вам с просьбой о поддержке обращаются? Знаю, что помогли с запуском освещения и фонтанов при открытии Парка Ангелов…
— Это совсем небольшое дело на пользу города. Что касается помощи — думаю, она необходима людям, особенно старшего поколения. Осенью прошлого года поддержали идею празднования 80-летия «Кузбассэлектромотора», помогли Совету ветеранов завода. Мы общаемся с этими людьми. Помощь не так велика, но для них важна эта поддержка.
— Каковы планы на будущее?
— Работать. Радоваться жизни. Соответствовать времени.
Лариса Филиппова